Business person giving partnership agreement to coworker

Что такое психотерапевтический контракт? Для чего он? Кому и зачем он нужен?

Что такое психотерапевтический контракт? Для чего он? Кому и зачем он нужен?

Вопросы для читателей: нужно ли заключать контракты в обыденной жизни? Умеете ли Вы это делать?

Вопрос специалистам: умеете ли Вы контрактировать? Как делаете это? Знаете ли какие у них функции?

Договоренности, обсуждения и поиск «золотой середины» присутствует в жизни у всех. Будь то отношения с партерном, родителями и детьми, или обсуждение рабочих моментов с коллегами, начальством. Область терапии и консультирования не становиться исключением.

Итак, сегодня мы поговорим про психотерапевтический контракт со взрослыми. Почему не включены дети и подростки? Потому что в таком контракте есть свои особенности. Если Вы знаете о них, пишите. А если нет, то выдвигайте предположения, вскоре мы поговорим и на эту тему!

Психотерапевтический контракт – это договор между психологом и клиентом о правилах взаимодействия. Этих правил будут придерживаться участники процесса в консультировании и терапии.

Зачем нужен такой психотерапевтический контракт?

Как и любое соглашение, психотерапевтический контракт необходимо заключать для того, чтобы и клиент, и специалист могли четко представлять весь процесс предстоящей совместной работы, а также понимать, какие у них есть права и обязательства в этом процессе.

Все всегда важна безопасность. И психотерапевтический контракт формирует безопасное и ясное пространство работы между психологом и его клиентом, способствует выработке и соблюдению реалистичных профессиональных ожиданий.

Так же уже после начала терапии, может развивается так называемое сопротивление – состояние бессознательного страха, препятствующего вашим изменениям. Это понятное явление, которое помогает регулировать контракт. Он помогает сдержать внутренний «саботаж» и продвинуться в направлении желаемых изменений. То есть, психотерапевтический контракт – это один из инструментов «победы над собой».

Для психолога и клиента, контракт дает безопасное пространство для работы, ясность происходящего и возможностей каждого.

Что входит в психотерапевтический контракт?

В контракте происходит нахождение согласования общего понимания механизмов проблемной ситуации, объёма и способов психологической помощи, а также общих целей терапии или консультирования.

Ниже представлен пример контракта, который может заключаться с клиентом. Его не стоит бояться, так как он дает в первую очередь Вам как клиентам ощущение безопасности и известности, что придает нам уверенность.

130255

Утрата и ребенок. Что делать?

Мальчик-первоклассник только пришел в школу, а уже имеет репутацию «неуправляемого» ребенка. Каждый день мама приходит забирать своего любимого сына, и каждый день на неё обрушивается лавина жалоб от учителя. Кажется, в ее сынишке нет ничего хорошего, кажется, когда ее мальчик переступает порог школы, он превращается в злодея, чья цель довести учителя до сердечного приступа.

Молодая улыбчивая женщина оказывается у психолога, ее пригласили обсудить ситуацию. Первый уточняющий вопрос: Может у вас что-то дома происходит?

Улыбка быстро уходит с лица, глаза наполняются слезами, женщина оплакивает своего мужа, которого не стало летом, перед тем, как сын пошел в школу.

Мама плачет дома, тихо, украдкой, чтобы сын не видел.  Мальчику сказали, что папа уехал. Ему не сказали правды, ему не дали проститься с отцом, он не был на его могиле, он все еще ждет, когда папа вернется домой. Он злиться, что папа не звонит, злиться, что его нет дома, не понимает, почему мама такая грустная. Он одинок и бессилен, он потерял очень близкого человека, чувствует, что-то не так, но ничего не может поделать.

Взрослые хотят уберечь ребенка от боли утраты, хотят максимально защитить от всех мероприятий, сопровождающих уход человека. Зачастую, взрослые считают, что лучше вообще не говорить ребенку, что близкий умер, а использую метафоры «папа ушел от нас», «бабушка уснула навсегда», «он теперь в другом мире» или используют любые другие истории, которые не раскрывают всей правды. Несмотря на все ваши усилия, вы должны понять, что ребенок чувствует, всегда чувствует, что случилось что-то, как бы вы ни старались  оградить его от утраты. Ребенок может о чем-то догадываться, додумывать, фантазировать, может сначала поверить в ваши слова, он может надеяться на возвращение умершего человека.

Лучше всего набраться мужества и сообщить ребенку об утрате, когда вся семья проживает это событие. Когда ребенку сообщают по прошествии месяцев он проходит стадии горевания один, также добавляется обида и злость на родных за то, что соврали, утаили правду. Пусть ребенок переживает боль утраты вместе со всей семьей, тогда ему будет легче принять потерю.  Ему будет понятно, что происходит с близкими, он не будет изолирован от процессов семейной системы. Конечно, это не просто, но постарайтесь найти в себе силы и сказать ребенку о том, что произошло. 

Если вы не находите слов, не можете собраться, попросите кого-то из родных вам помочь. Обратитесь к психологу, если вам не на кого положиться, кроме себя.

Скорее всего, у ребенка возникнут вопросы по процедуре прощания с умершим, о том, что будет с его телом и душой дальше. Будь готовы рассказать о ритуалах, ваши слова должны быть понятны ребенку, объяснения необходимо соотнести с возрастом ребенка, чтобы ему было доступно то, о чем вы говорите.

Скажите, что ребенок в любой момент может поговорить с усопшим, обратившись к нему по имени, что вы сможете навещать его на могиле, ухаживать за цветами, которые там вырастут, будете вспоминать его, рассказывать то, чем хотелось бы с ним поделиться. 

Каждая семья имеет свой уклад и свои традиции относительно утраты. Кто-то спокойно берет детей на похороны и кладбище, кто-то избегает соприкосновения детей с темой смерти. Единого мнения в данном вопросе нет, но если ребенок очень просит вас участвовать в ритуале похорон, дайте ему такую возможность, вероятно, ему очень важно проститься, увидеть гроб, чтобы принять реальность, проститься с любимым человеком.

Ребенок может спросить, что дальше происходит с телом человека и его душой. Расскажите, что тело придают земле, чтобы было место, куда можно было бы приходить и вспоминать человека, что душа покидает тело и отправляется на небо, к звездам, к Богу, что она обретает покой. Скажите, что душа радуется, когда человека вспоминают, не стоит долго плакать, что в минуты печали можно просто поговорить об усопшем или обратиться с разговором к  его душе.

Расскажите, что умерший может присниться, чтобы ребенок не пугался, что это нормально. Не давайте ребенку ложных надежд, не используйте фразы «он ушел от нас», «уснул вечным сном». Это может сформировать неправильное представление ребенка о ситуации, сформировать обиду на умершего, даже стать причиной нарушения сна и других расстройств.

Ребенок может по-разному проживать утрату, он может справиться с этим легче остальных членов семьи или, наоборот, его горе может затянутся. Относитесь к чувствам ребенка с понимаем, будьте рядом.  Разговаривайте о том, что с вами происходит, спрашивайте у ребенка о его состоянии. Ребенок может включать в игру тему смерти, проигрывать процедуру похорон, не стоит этого пугаться. Так он справляется с горем, отыгрывает свои чувства. Если вам, кажется, что ребенок не справляется с утратой с вашей помощью, что застрял в каком-то состоянии и не движется дальше, то проконсультируйтесь у специалиста.

129064

О смерти и умирании

Тема смерти в обществе всегда была табуированной, о смерти и всем, что с ней связанно, не принято говорить, многие люди стараются не выражать свое горе, закрываются в себе, чтобы тихо и не заметно переживать утрату.

Взрослые боятся вопросов о смерти, часто игнорируют эту  тему в разговоре с детьми, стараются уйти от ответа на вопрос ребенка о том, что случается после того, как человека не стало. Мы чувствуем себя неловко рядом с человеком, переживающим утрату близкого, часто не можем найти слов, не знаем, как себя вести, нам хочется отстраниться, убежать, чтобы даже не допускать мысли, что мы сами можем столкнуться со смертью.

Быть рядом с человеком, который потерял кого-то, требует много ресурсов и выдержки. В уединённой обстановке скорбящий может довольно интенсивно выражать свою боль утраты, не каждый готов к тому, чтобы проживать это вместе. Например, многие супружеские пары, потерявшие ребенка,  разводятся и только с новым партнером готовы двигаться дальше, т.к. горе от утраты ребенка такое сильное, что супруги просто не могут смотреть друг на друга, не могут говорить, не могут любить.

Посмертные ритуалы, которые сейчас считаются пережитками прошлого, во многом были направлены на то, чтобы люди могли открыто выразить свою боль, могли выплакать свое горе, почтить память близкого человека и не осуждаться обществом за демонстративность или излишнюю эмоциональность.

Упразднение траурных традиций прошлого, отказ от выражения горя, очень негативно сказывает на психическом здоровье человека.

Стадии проживания горя

Говоря о стадиях, которые проходит человек в проживании горя нельзя не упомянуть доктора Элизабет Кюблер-Росс, которая описала пять этапов горевания и изложила это в своей книге «О смерти и умирании» (On death and dying).

Описанный механизм раскрывает внутреннюю картину проживания горя, показывает, как человек справляется с утратой, как постепенно возвращает свое душевное равновесие, учится управлять горем, учится заново радоваться жизни и жить со светлой памятью о близком.

Не всегда хватает ресурса на то, чтобы справиться с горем самостоятельно, кто-то может застрять в своем состоянии, в таком случае лучше обратиться за профессиональной помощью, позволить помочь себе, ведь ни один человек на земле не обязан бороться с горем в одиночку. 

1 стадия. Отрицание (период протекания до 40 дней)

Данная стадия включает в себя два этапа.

Первый длиться примерно 9 дней, это период шокового состояния. Когда человек только узнал об утрате, но еще не может ее осознать. В таком состоянии люди чаще всего даже не плачут, а уходят в суетливую, активную деятельность, которая заглушает сознание и боль. Внешне человек может выглядеть, как будто его совсем не тронула эта потеря или он легко с ней справляется.

Также может проявляться и другая симптоматика – не понимает, что происходит, где он, зачем собрались другие люди, что происходит, дезорганизация во времени. Это нормальные реакции в первые дни проживания горя, не стоит переживать за рассудок человека.

В это время человека не стоит оставлять одного, лучше чтобы кто-то близкий был рядом. Напоите чаем с ромашкой, просто побудьте рядом, держа за руку, не стоит спрашивать все ли в порядке, как себя чувствует. Просто будьте рядом.

Именно в этот период важно дать человеку поплакать, дать возможность попрощаться, быть наедине с усопшим. Кому-то можно помочь расплакаться, дать вербальное разрешение на слезы.

Второй этап длиться от 9 до 40 дней.

Это время активного горевания, происходит осознание утраты на рациональном уровне, но все еще может казаться, что умерший где-то рядом, что он может вернуться, даже можно увидеть его где-то мельком, ощутить его запах, услышать голос. В это время часто можно увидеть усопшего во сне. Многие в этот период разговаривают с умершим, ежедневно приходят к нему на могилу, вспоминают его жизнь в беседах – все это  помогает проститься, помогает осознать утрату.

В этот период непрерывные рыдания обычно сменяются эпизодическими. Поминки 40 дней после смерти знаменуют расставание с душой умершего. На этом происходит завершение первой стадии утраты.

Не бойтесь обращаться за помощью к психологу на первой стадии, специалист может оказать необходимую поддержку в самый острый период горя, избежать застревания на этом этапе.

2 и 3 стадии. Злость и Торг  (период протекания до полугода)

Данный период связан с такими процессами как изменения всего привычного уклада жизни. Вторая и третья стадии тесно связаны между собой, сталкиваясь с изменениями, человек может вступать в торг с жизнью или Богом, чтобы все осталось как было.

Боль все еще сильна, приходит осознание потери, человек пытается жить привычной жизнью, но сталкивается с тем, что изменилось многое с уходом близкого.

Чувства то ослабевают, то накрывают с новой силой. Человек тратит очень много ресурсов, через несколько месяцев, как правило, наступает истощение, кажется, что боль поглотила полностью, и ничего хорошего в жизни уже нет, и не будет.

Для этой стадии характерно:  чувство вины, поиск причин произошедшего и вариантов, как можно было это предотвратить, поиск виноватых, злость на усопшего за то, что он оставил.

Все эти процесс процессы естественны и важны, но и они должны утратить свою силу. Слезы уменьшаются, вспышки злости и поиск виноватых сходят на нет, человек учиться жить с изменениями. Во снах умерший уже предстает в другом мире.

4 стадия. Истощения или депрессия (период протекания до года)

Пройдя предыдущие стадии, человек осознает, что изменения неизбежны. Происходит понимание всех потерь, это повергает человека в состояние депрессии. Человек принимает, что близкого больше нет, пытается жить без него. К концу первого года проживания потери близкого человек научается управлять своим горем. В беседах об усопшем  говорят с теплом и приятными воспоминаниями о его жизни.

5 стадия. Принятия  (наступает после первого года утрат)

Борьба закончена, человек понимает, что перемены неизбежны. Это не всегда сопровождается положительными чувствами, это скорее смирение.

Чувство горя утихает, жизнь входит в определенный ритм. В первую годовщину смерти может быть новая волна,  с проживанием вновь всех стадий в менее выраженной форме, т.к. человек уже научился управлять горем.

Кюблер-Росс говорила, что стадии могут протекать нелинейно, мы можем дрейфовать между стадиями. Приняв утрату, мы можем снова окунуться в злость столкнувшись с  какой-то ситуацией.  И это нормально!

Когда человек принял горе, у него появляется очень важное чувство, которое возвращает в жизни все на свои места и дает новый старт жизни – это надежда! Невидимой нитью она проходит сквозь все стадии и всю боль утраты, наполняя человека верой в лучшее.

Столкновение с утратой всегда болезненно, особенно, когда человек уходит внезапно. Несколько легче проходит проживание ухода пожилых людей, болеющих. Особый процесс проживание утраты детей, наиболее сложный, требующий поддержки специалистов.

Из-за социального давления мужчинам бывает сложнее горевать, потому что существует запрет на мужские слезы, к женщинам социальные предписания снисходительнее. Но мужчины и женщины испытывают боль в связи с утратой одинаково,  важно, чтобы каждый имел возможность плакать и горевать. 

Если человек проходит все стадии горя и не «застревает», то к концу второго года процесс, как правило, завершается. Человек может довольно спокойно вспоминать умершего, но теперь он может двигаться дальше, он научился жить по новому.

83912

“Ничего страшного!” ?!.

Каждому из нас доводилось слышать или произносить хотя бы одну из фраз:
– ничего страшного, это с каждым могло случиться;
– со всеми бывает;
– не за что;
– так каждый может;
– посмотри, а у Пети лучше получается;
– любой на твоем месте поступил бы так же;
– я же говорил(а), что я плохой(ая)/ненадежный(ая)/непостоянный(ая);
– а кому сейчас легко;
– не стоит благодарности.
Думаю, каждый может продолжить этот список, какой-то наиболее запавшей ему фразой. Всё, что важно, ценно и дорого можно перечеркнуть всего лишь парой слов, сказанных сознательно или не подумав.

Почему же мы обесцениванием близких нам людей и себя?
Большинство даже не задумывамоются, как часто мы обесцениваем себя, как часто обесценивают нас наши близкие. Это похоже на то, как маленького ребенка кормят кашей, отвлекая его внимание, ложка за ложкой ему в ротик попадает очередная порция, а он этого практически не замечает. Так буквально с пеленок нас учат обесценивать, мы вырастаем и отчаянно предпринимаем попытки отстоять свое Я.
Обесценивание, как правило, рассматривается как защитный механизм личности, человек приписывает преувеличенные или отсутствующие негативные качества кому-то другому c целью сохранить собственную позитивную самооценку. Такого мнения придерживаются представители психоаналитического направления.

Когда обесценивают нас.
Очень часто обесценивание нас как личности начинается еще в детстве, а иногда и до рождения. Во многих культурах мальчик представляет большую ценность, чем девочка, поэтому ещё не родившийся ребёнок уже может быть обесценен семьей. Ребенок появляется на свет, растет, и становится больше причин для обесценивая его чувств, действий, достижений.
Чаще всего именно наши родители обесценивают нас: мы хуже Светы успеваем по алгебре, мы мечтаем стать танцором, а не инженером, наши слезы это пустое, наши мечты это только мечты, а таланты недотягивают до совершенства.
В школе, на работе, в отношениях с друзьями или партнёром – мы можем столкнуться с обесцениваем абсолютно везде.
Встретив на своем пути разрушения какой-либо веры в себя и свои силы, мы стараемся выжить в мире, который нас обесценивает. Так что нам остается? Как выжить и сохранить себя?

Мы обесцениваем.
Тая злобу глубоко внутри себя на отсутствие поддержки и веры в нас и наши возможности, мы становимся машиной, которая будет топтать и уничтожать чужие мечты и цели, чувства.
Обесценивание, как защитный механизм, вступает в работу, когда мы чувствуем свою уязвимость, но есть и другая сторона – манипуляция.
Когда мы обесцениваем другого человека или то, что для него важно, мы получаем возможность управлять его чувствами, вынуждаем делать выбор в нашу пользу. Конечно, подобного рода манипуляция будет работать только, когда человек значим для нас, и от осознания этого ситуация становится еще горше.
Манипуляция в данном случае направлена на то, чтобы человек, которого хотят обесценить, испытывал неприятные эмоции: стыд, вину, страх.
Каждый знает, насколько эти чувства могут быть разрушительны, как хочется избавиться от них. Люди готовы на многое, чтобы не чувствовать их, и легко поддаются манипуляции. Такая стратегия отлично работает с людьми, которые воспитывались подобным образом, не имеющие опыта конфронтации с манипулятором.
Чаще всего, обесценивая других, мы прячем за масками насмешек и сарказма свои потребности, которые так отчаянно хотим удовлетворить. Ведь так хочется, чтобы тебя любили безусловно, таким, какой ты есть. Хочется иметь близость, хочется быть важным и ценным для другого.
Мы считаем нормальным говорить своим детям, что они недостаточно красивы, умны или общительны, потому что только такую родительскую любовь видели. Любовь с условием, что надо соответствовать каким-либо параметрам, представлениям и ожиданиям.

Обесценивание себя.
Мама не хвалила в детстве, а все время ставила в пример другого ребёнка, так мы вырастем и вовсе обесценим все свои способности – я во всём такой непутёвый. У меня никогда ничего не получается, говорим мы себе и окружающим.
В отношениях с любимыми, мы умело задвигаем наши “хотелки” и возносим на пьедестал ОЧЕНЬ ВАЖНЫЕ желания партнера. Всё потому, что то, чем ты занимаешься – «это хобби, а не профессия, надо зарабатывать деньги, а ты все книжки читаешь».
Мы обесцениваем все, что нам важно дорого и ценно, свои мечты, влечения, желания.
У каждого своя история обесценивания. Даже имея психологическое образование, прорабатывая этот вопрос, всё равно так и норовит сорваться с языка: “Ничего страшного, это всё пустяки!”
Когда дорогие сердцу люди обесценивают нас, мы защищаемся, так образуется дистанция, а затем и целая пропасть. Обесценивание разрушительно для всех сторон данного процесса. Когда мы обесцениваем себя, то пропасть образуется внутри нашей личности, разрушение идет изнутри, а это один из самых сложных процессов.
Не позволяйте другим себя обесценивать, говорите им о своих чувствах, о том, какого-то отношения ждёте от них, о том, что для вас важно.
Любите и цените себя, постарайтесь отслеживать свои «оценки», это поможет вам понять, что именно в себе вы обесцениваете и возможно вы поймете причину этого.
Одно из упражнений, которое я предлагаю своим клиентам – вести дневник «поглаживаний», это помогает сосредоточиться не только на каких-то глобальных событиях, достижениях, а также на маленьких, но очень ценных мелочах. В рамках работы моей Мастерской проводился Марафон «поглаживаний» в социальной сети, к которому присоединялись совершенно разные люди. Участники делились впечатлениями, и одной из главных проблем была – Я не знаю, за что себя хвалить!
А для поглаживаний не надо спасать мир от голода и изобретать лекарство от всех болезней. Поглаживайте себя за самое малое, что попало в поле вашего внимания! Ведь именно маленькие события и подвиги обесцениваются чаще всего, они оказываются в стороне от внимания окружающих и нас самих. Мы привыкли, что хвалить и награждать себя и других надо за что-то грандиозное и очень значимое, тут в нашем сознании срабатывает закон глобализации. А вот за маленькую победу, за проявление нового чувства, рождение новой мысли, увы, мы себя хвалить не можем и не умеем, т.к. этого не было в нашем сценарии.
Вот так просто мы можем обесценить всё вокруг, но не знаем, за что можем быть благодарны себе и миру, за что можем любить и хвалить себя.

Как бороться с обесценивание? Главное оружие в этой войне – это любовь к себе, к окружающим, к миру в целом.
Любите, уважайте себя, повернитесь к миру лицом, и откройте ему свою душу. Вы будете приятно удивлены, когда мир начнет отвечать вам тем же!

Headshot portrait of grumpy young woman sitting next to offended girlfriend after argument. Frustrated lady hating her friend, feeling wrath and dissatisfied because of conflict, ignores the opponent

Передача травмы через поколения

Люди обращаются к психологу с совершенно разными запросами, но зачастую на клиентском месте оказывается не одна проблема, а травма, идущая через поколения. Если о влиянии родительского воспитания многие наслышаны, то о том, какой отпечаток на будущем поколении мог оставить прадед, пропавший во время войны, или прапрабабка, насильно выданная замуж, многие клиенты даже не догадываются.
В работе приходится раскатывать клубок, сформированный несколькими поколениями, прорабатывать страхи и обиды, имеющие многолетние корни предков. Возможно, для людей, не имеющих отношения к психологии, подобные заявления кажутся мистикой, сверхъестественным, чем-то, с чем идут к бабкам-гадалкам, а не к психологу.
Так как же работает передача травмы через поколения? На этот непростой вопрос, очень доступно и без мистики ответила Людмила Петрановская.


Понятно, что можно всегда все объяснить «потоком», «переплетениями», «родовой памятью» и т. д. , и, вполне возможно, что совсем без мистики и не обойдешься, но если попробовать? Взять только самый понятный, чисто семейный аспект, родительско-детские отношения, без политики и идеологии. О них потом как-нибудь.

Живет себе семья. Молодая совсем, только поженились, ждут ребеночка. Или только родили. А может, даже двоих успели. Любят, счастливы, полны надежд. И тут случается катастрофа. Маховики истории сдвинулись с места и пошли перемалывать народ. Чаще всего первыми в жернова попадают мужчины. Революции, войны, репрессии – первый удар по ним.
И вот уже молодая мать осталась одна. Ее удел – постоянная тревога, непосильный труд (нужно и работать, и ребенка растить), никаких особых радостей. Похоронка, «десять лет без права переписки», или просто долгое отсутствие без вестей, такое, что надежда тает. Может быть, это и не про мужа, а про брата, отца, других близких. Каково состояние матери? Она вынуждена держать себя в руках, она не может толком отдаться горю. На ней ребенок (дети), и еще много всего. Изнутри раздирает боль, а выразить ее невозможно, плакать нельзя, «раскисать» нельзя. И она каменеет. Застывает в стоическом напряжении, отключает чувства, живет, стиснув зубы и собрав волю в кулак, делает все на автомате. Или, того хуже, погружается в скрытую депрессию, ходит, делает, что положено, хотя сама хочет только одного – лечь и умереть. Ее лицо представляет собой застывшую маску, ее руки тяжелы и не гнутся. Ей физически больно отвечать на улыбку ребенка, она минимизирует общение с ним, не отвечает на его лепет. Ребенок проснулся ночью, окликнул ее – а она глухо воет в подушку. Иногда прорывается гнев. Он подполз или подошел, теребит ее, хочет внимания и ласки, она когда может, отвечает через силу, но иногда вдруг как зарычит: «Да, отстань же», как оттолкнет, что он аж отлетит. Нет, она не на него злится – на судьбу, на свою поломанную жизнь, на того, кто ушел и оставил и больше не поможет.

Только вот ребенок не знает всей подноготной происходящего. Ему не говорят, что случилось (особенно, если он мал). Или он даже знает, но понять не может. Единственное объяснение, которое ему в принципе может прийти в голову: мама меня не любит, я ей мешаю, лучше бы меня не было. Его личность не может полноценно формироваться без постоянного эмоционального контакта с матерью, без обмена с ней взглядами, улыбками, звуками, ласками, без того, чтобы читать ее лицо, распознавать оттенки чувств в голосе. Это необходимо, заложено природой, это главная задача младенчества. А что делать, если у матери на лице депрессивная маска? Если ее голос однообразно тусклый от горя, или напряжено звенящий от тревоги?
Пока мать рвет жилы, чтобы ребенок элементарно выжил, не умер от голода или болезни, он растет себе, уже травмированный. Не уверенный, что его любят, не уверенный, что он нужен, с плохо развитой эмпатией. Даже интеллект нарушается в условиях депривации. Помните картину «Опять двойка»? Она написана в 51. Главному герою лет 11 на вид. Ребенок войны, травмированный больше, чем старшая сестра, захватившая первые годы нормальной семейной жизни, и младший брат, любимое дитя послевоенной радости – отец живой вернулся. На стене – трофейные часы. А мальчику трудно учиться.

Конечно, у всех все по-разному. Запас душевных сил у разных женщин разный. Острота горя разная. Характер разный. Хорошо, если у матери есть источники поддержки – семья, друзья, старшие дети. А если нет? Если семья оказалась в изоляции, как «враги народа», или в эвакуации в незнакомом месте? Тут или умирай, или каменей, а как еще выжить?

Идут годы, очень трудные годы, и женщина научается жить без мужа. «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик». Конь в юбке. Баба с яйцами. Назовите как хотите, суть одна. Это человек, который нес-нес непосильную ношу, да и привык. Адаптировался. И по-другому уже просто не умеет. Многие помнят, наверное, бабушек, которые просто физически не могли сидеть без дела. Уже старенькие совсем, все хлопотали, все таскали сумки, все пытались рубить дрова. Это стало способом справляться с жизнью. Кстати, многие из них стали настолько стальными – да, вот такая вот звукопись – что прожили очень долго, их и болезни не брали, и старость. И сейчас еще живы, дай им Бог здоровья.
В самом крайнем своем выражении, при самом ужасном стечении событий, такая женщина превращалась в монстра, способного убить своей заботой. И продолжала быть железной, даже если уже не было такой необходимости, даже если потом снова жила с мужем, и детям ничего не угрожало. Словно зарок выполняла.
Ярчайший образ описан в книге Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом».
А вот что пишет о «Страшной бабе» Екатерина Михайлова («Я у себя одна» книжка называется): «Тусклые волосы, сжатый в ниточку рот…, чугунный шаг… Скупая, подозрительная, беспощадная, бесчувственная. Она всегда готова попрекнуть куском или отвесить оплеуху: «Не напасешься на вас, паразитов. Ешь, давай!»…. Ни капли молока не выжать из ее сосцов, вся она сухая и жесткая…» Там еще много очень точного сказано, и если кто не читал эти две книги, то надо обязательно.

Самое страшное в этой патологически измененной женщине – не грубость, и не властность. Самое страшное – любовь. Когда, читая Санаева, понимаешь, что это повесть о любви, о такой вот изуродованной любви, вот когда мороз-то продирает. У меня была подружка в детстве, поздний ребенок матери, подростком пережившей блокаду. Она рассказывала, как ее кормили, зажав голову между голенями и вливая в рот бульон. Потому что ребенок больше не хотел и не мог, а мать и бабушка считали, что надо. Их так пережитый голод изнутри грыз, что плач живой девочки, родной, любимой, голос этого голода перекрыть не мог.
А другую мою подружку мама брала с собой, когда делала подпольные аборты. И она показывала маленькой дочке полный крови унитаз со словами: вот, смотри, мужики-то, что они с нами делают. Вот она, женская наша доля. Хотела ли она травмировать дочь? Нет, только уберечь. Это была любовь.

А самое ужасное – что черты «Страшной бабы» носит вся наша система защиты детей до сих пор. Медицина, школа, органы опеки. Главное – чтобы ребенок был «в порядке». Чтобы тело было в безопасности. Душа, чувства, привязанности – не до этого. Спасти любой ценой. Накормить и вылечить. Очень-очень медленно это выветривается, а нам-то в детстве по полной досталось, няньку, которая половой тряпкой по лицу била, кто не спал днем, очень хорошо помню.

Но оставим в стороне крайние случаи. Просто женщина, просто мама. Просто горе. Просто ребенок, выросший с подозрением, что не нужен и нелюбим, хотя это неправда и ради него только и выжила мама и вытерпела все. И он растет, стараясь заслужить любовь, раз она ему не положена даром. Помогает. Ничего не требует. Сам собой занят. За младшими смотрит. Добивается успехов. Очень старается быть полезным. Только полезных любят. Только удобных и правильных. Тех, кто и уроки сам сделает, и пол в доме помоет, и младших уложит, ужин к приходу матери приготовит. Слышали, наверное, не раз такого рода расказы про послевоенное детство? “Нам в голову прийти не могло так с матерью разговаривать!” — это о современной молодежи. Еще бы. Еще бы. Во-первых, у железной женщины и рука тяжелая. А во-вторых — кто ж будет рисковать крохами тепла и близости? Это роскошь, знаете ли, родителям грубить.

Травма пошла на следующий виток.

Настанет время, и сам этот ребенок создаст семью, родит детей. Годах примерно так в 60-х. Кто-то так был «прокатан» железной матерью, что оказывался способен лишь воспроизводить ее стиль поведения. Надо еще не забывать, что матерей-то многие дети не очень сильно и видели, в два месяца – ясли, потом пятидневка, все лето – с садом на даче и т . д. То есть «прокатывала» не только семья, но и учреждения, в которых «Страшных баб» завсегда хватало.

Но рассмотрим вариант более благополучный. Ребенок был травмирован горем матери, но вовсе душу ему не отморозило. А тут вообще мир и оттепель, и в космос полетели, и так хочется жить, и любить, и быть любимым. Впервые взяв на руки собственного, маленького и теплого ребенка, молодая мама вдруг понимает: вот он. Вот тот, кто наконец-то полюбит ее по-настоящему, кому она действительно нужна. С этого момента ее жизнь обретает новый смысл. Она живет ради детей. Или ради одного ребенка, которого она любит так страстно, что и помыслить не может разделить эту любовь еще на кого-то. Она ссорится с собственной матерью, которая пытается отстегать внука крапивой – так нельзя. Она обнимает и целует свое дитя, и спит с ним вместе, и не надышится на него, и только сейчас, задним числом осознает, как многого она сама была лишена в детстве. Она поглощена этим новым чувством полностью, все ее надежды, чаяния – все в этом ребенке. Она «живет его жизнью», его чувствами, интересами, тревогами. У них нет секретов друг о друга. С ним ей лучше, чем с кем бы то ни было другим.
И только одно плохо – он растет. Стремительно растет, и что же потом? Неужто снова одиночество? Неужто снова – пустая постель? Психоаналитики тут бы много чего сказали, про перемещенный эротизм и все такое, но мне сдается, что нет тут никакого эротизма особого. Лишь ребенок, который натерпелся одиноких ночей и больше не хочет. Настолько сильно не хочет, что у него разум отшибает. «Я не могу уснуть, пока ты не придешь». Мне кажется, у нас в 60-70-е эту фразу чаще говорили мамы детям, а не наоборот.

Что происходит с ребенком? Он не может не откликнуться на страстный запрос его матери о любви. Это вывшее его сил. Он счастливо сливается с ней, он заботится, он боится за ее здоровье. Самое ужасное – когда мама плачет, или когда у нее болит сердце. Только не это. «Хорошо, я останусь, мама. Конечно, мама, мне совсем не хочется на эти танцы». Но на самом деле хочется, ведь там любовь, самостоятельная жизнь, свобода, и обычно ребенок все-таки рвет связь, рвет больно, жестко, с кровью, потому что добровольно никто не отпустит. И уходит, унося с собой вину, а матери оставляя обиду. Ведь она «всю жизнь отдала, ночей не спала». Она вложила всю себя, без остатка, а теперь предъявляет вексель, а ребенок не желает платить. Где справедливость? Тут и наследство “железной” женщины пригождается, в ход идут скандалы, угрозы, давление. Как ни странно, это не худший вариант. Насилие порождает отпор и позволяет-таки отделиться, хоть и понеся потери.
Некоторые ведут свою роль так искусно, что ребенок просто не в силах уйти. Зависимость, вина, страх за здоровье матери привязывают тысячами прочнейших нитей, про это есть пьеса Птушкиной «Пока она умирала», по которой гораздо более легкий фильм снят, там Васильева маму играет, а Янковский – претендента на дочь. Каждый Новый год показывают, наверное, видели все. А лучший – с точки зрения матери – вариант, если дочь все же сходит ненадолго замуж и останется с ребенком. И тогда сладкое единение можно перенести на внука и длить дальше, и, если повезет, хватит до самой смерти.
И часто хватает, поскольку это поколение женщин гораздо менее здорово, они часто умирают намного раньше, чем их матери, прошедшие войну. Потому что стальной брони нет, а удары обиды разрушают сердце, ослабляют защиту от самых страшных болезней. Часто свои неполадки со здоровьем начинают использовать как неосознанную манипуляцию, а потом трудно не заиграться, и вдруг все оказывается по настоящему плохо. При этом сами они выросли без материнской внимательной нежной заботы, а значит, заботиться о себе не привыкли и не умеют, не лечатся, не умеют себя баловать, да, по большому счету, не считают себя такой уж большой ценностью, особенно если заболели и стали «бесполезны».

Но что-то мы все о женщинах, а где же мужчины? Где отцы? От кого-то же надо было детей родить?
С этим сложно. Девочка и мальчик, выросшие без отцов, создают семью. Они оба голодны на любовь и заботу. Она оба надеются получить их от партнера. Но единственная модель семьи, известная им – самодостаточная «баба с яйцами», которой, по большому счету, мужик не нужен. То есть классно, если есть, она его любит и все такое. Но по-настоящему он ни к чему, не пришей кобыле хвост, розочка на торте. «Посиди, дорогой, в сторонке, футбол посмотри, а то мешаешь полы мыть. Не играй с ребенком, ты его разгуливаешь, потом не уснет. Не трогай, ты все испортишь. Отойди, я сама» И все в таком духе. А мальчики-то тоже мамами выращены. Слушаться привыкли. Психоаналитики бы отметили еще, что с отцом за маму не конкурировали и потому мужчинами себя не почувствовали. Ну, и чисто физически в том же доме нередко присутствовала мать жены или мужа, а то и обе. А куда деваться? Поди тут побудь мужчиной…
Некоторые мужчины находили выход, становясь «второй мамой». А то и единственной, потому что сама мама-то, как мы помним, «с яйцами» и железом погромыхивает. В самом хорошем варианте получалось что-то вроде папы дяди Федора: мягкий, заботливый, чуткий, все разрешающий. В промежуточном – трудоголик, который просто сбегал на работу от всего от этого. В плохом — алкоголик. Потому что мужчине, который даром не нужен своей женщине, который все время слышит только «отойди, не мешай», а через запятую «что ты за отец, ты совершенно не занимаешься детьми» (читай «не занимаешься так, как Я считаю нужным»), остается или поменять женщину – а на кого, если все вокруг примерно такие? – или уйти в забытье.
С другой стороны, сам мужчина не имеет никакой внятной модели ответственного отцовства. На их глазах или в рассказах старших множество отцов просто встали однажды утром и ушли – и больше не вернулись. Вот так вот просто. И ничего, нормально. Поэтому многие мужчины считали совершенно естественным, что, уходя из семьи, они переставали иметь к ней отношение, не общались с детьми, не помогали. Искренне считали, что ничего не должны «этой истеричке», которая осталась с их ребенком, и на каком-то глубинном уровне, может, были и правы, потому что нередко женщины просто юзали их, как осеменителей, и дети были им нужнее, чем мужики. Так что еще вопрос, кто кому должен. Обида, которую чувствовал мужчина, позволяла легко договориться с совестью и забить, а если этого не хватало, так вот ведь водка всюду продается.

Ох, эти разводы семидесятых — болезненные, жестокие, с запретом видеться с детьми, с разрывом всех отношений, с оскорблениями и обвинениями. Мучительное разочарование двух недолюбленных детей, которые так хотели любви и счастья, столько надежд возлагали друг на друга, а он/она – обманул/а, все не так, сволочь, сука, мразь… Они не умели налаживать в семье круговорот любви, каждый был голоден и хотел получать, или хотел только отдавать, но за это – власти. Они страшно боялись одиночества, но именно к нему шли, просто потому, что, кроме одиночества никогда ничего не видели.
В результате – обиды, душевные раны, еще больше разрушенное здоровье, женщины еще больше зацикливаются на детях, мужчины еще больше пьют.

У мужчин на все это накладывалась идентификация с погибшими и исчезнувшими отцами. Потому что мальчику надо, жизненно необходимо походить на отца. А что делать, если единственное, что о нем известно – что он погиб? Был очень смелым, дрался с врагами – и погиб? Или того хуже – известно только, что умер? И о нем в доме не говорят, потому что он пропал без вести, или был репрессирован? Сгинул – вот и вся информация? Что остается молодому парню, кроме суицидального поведения? Выпивка, драки, сигареты по три пачки в день, гонки на мотоциклах, работа до инфаркта. Мой отец был в молодости монтажник-высотник. Любимая фишка была – работать на высоте без страховки. Ну, и все остальное тоже, выпивка, курение, язва. Развод, конечно, и не один. В 50 лет инфаркт и смерть. Его отец пропал без вести, ушел на фронт еще до рождения сына. Неизвестно ничего, кроме имени, ни одной фотографии, ничего.

Вот в таком примерно антураже растут детки, третье уже поколение.
В моем классе больше, чем у половины детей родители были в разводе, а из тех, кто жил вместе, может быть, только в двух или трех семьях было похоже на супружеское счастье. Помню, как моя институтская подруга рассказывала, что ее родители в обнимку смотрят телевизор и целуются при этом. Ей было 18, родили ее рано, то есть родителям было 36-37. Мы все были изумлены. Ненормальные, что ли? Так не бывает!
Естественно, соответствующий набор слоганов: «Все мужики – сволочи», «Все бабы – суки», «Хорошее дело браком не назовут». А что, жизнь подтверждала. Куда ни глянь…

Но случилось и хорошее. В конце 60-х матери получили возможность сидеть с детьми до года. Они больше не считались при этом тунеядками. Вот кому бы памятник поставить, так автору этого нововведения. Не знаю только, кто он. Конечно, в год все равно приходилось отдавать, и это травмировало, но это уже несопоставимо, и об этой травме в следующий раз. А так-то дети счастливо миновали самую страшную угрозу депривации, самую калечащую – до года. Ну, и обычно народ крутился еще потом, то мама отпуск возьмет, то бабушки по очереди, еще выигрывали чуток. Такая вот игра постоянная была – семья против «подступающей ночи», против «Страшной бабы», против железной пятки Родины-матери. Такие кошки-мышки.

А еще случилось хорошее – отдельно жилье стало появляться. Хрущобы пресловутые. Тоже поставим когда-нибудь памятник этим хлипким бетонным стеночкам, которые огромную роль выполнили – прикрыли наконец семью от всевидящего ока государства и общества. Хоть и слышно было все сквозь них, а все ж какая-никакая – автономия. Граница. Защита. Берлога. Шанс на восстановление.

Третье поколение начинает свою взрослую жизнь со своим набором травм, но и со своим довольно большим ресурсом. Нас любили. Пусть не так, как велят психологи, но искренне и много. У нас были отцы. Пусть пьющие и/или «подкаблучники» и/или «бросившие мать козлы» в большинстве, но у них было имя, лицо и они нас тоже по своему любили. Наши родители не были жестоки. У нас был дом, родные стены.
Не у все все одинаково, конечно, были семье более и менее счастливые и благополучные.
Но в общем и целом.

Источник: http://ludmilapsyholog.livejournal.com/52399.html

Текст данной публикации скопирован из Интернета или других открытых источников.

upl_1496738904_139807

5 причин перестать говорить «Молодец!»

Американский психолог Альфи Кон (Alfie Kohn) в своей книге «Наказание наградой» меняет привычное представление о манипуляции поведением ребёнка в угоду собственному удобству. Его подход позволяет нетривиально взглянуть на привычные  жизненные ситуации похвалы.

Работая на мастер-классах, играх в своей мастерской или в терапевтической практике, становишься очевидцем реального взаимодействия родителя и ребенка, наблюдаешь результат определенных детско-родительских взаимоотношений.

Казалось бы такое безобидное и приятное слово МОЛОДЕЦ. На приёме мама с ребёнком. Малыш зашёл, поздоровался и его награждают – Молодец! Попросился в туалет – Молодец! Помыл ручки – Молодец! Сам попил из кулера – Молодец!

Не велика ли ноша для стольких наград на шее малыша? Как часто, уже будучи взрослыми, нам достаточно быть просто профессионалом своего дела или хорошей мамой, папой, другом. Мы задерживаемся на работе, чтобы выполнить очередное поручение, записываем ребёнка на все возможные занятия, откладываем свои дела, чтобы помочь другу с его проблемами, при этом где-то внутри мы ждем привычного и заветного – Молодец! Хорошая работа!

Альфи Кон называет ни одну, а целые пять причин перестать говорить «Молодец!».

Пройдитесь вдоль детской площадки, зайдите в школу или появитесь на дне рождения ребенка, и вы можете быть абсолютно уверены в том, что неоднократно услышите “Молодец!”. Даже совсем малышей, когда они хлопают в ладоши, хвалят (“Молодцы! Хорошо хлопаете”). Многие из нас говорят детям “Молодец!” такое количество раз, что его можно уже считать словом-паразитом. 

Много книг и статей написано о том, что нужно быть против насилия и отказаться от наказания, от порки, от изоляции (“тайм-аут”). Иногда даже будут те, кто попросит нас еще раз подумать, прежде чем использовать наклейки и вкусную еду в качестве подкупа. И вы также увидите, как трудно найти тех, кто сможет сказать хоть слово против того, что для приличия зовется позитивным подкреплением. 

Чтобы не было недоразумений, давайте сразу решим, что в статье ни в коем случае не ставится под сомнение важность поддержки и одобрения детей, необходимость их любить, обнимать их и помогать им обрести хорошую самооценку. Похвала, однако, это совершенно другая история. Вот почему. 

  1. Манипуляция детьми.

Предположим, вы хвалите двухлетку за то, что он не проливает суп, или пятилетку за то, что он убирает свои художества. Кто выиграет от этого? Возможно, слово “Молодец!” больше направлено на наше удобство, чем связано с эмоциональными потребностями детей? 

Рита Ди’Райс (Rheta DeVries), профессор педагогики в университете Северной Айовы, называет это “подслащенным контролем”. Очень похоже. Заметные награды, как и, впрочем, наказания, являются способом сделать так, чтобы дети соответствовали нашим ожиданиям. Эта тактика может быть эффективно для получения конкретного результата (по крайней мере, на время), но она  сильно отличается от работы с детьми, (например, привлекая их к разговору о том, что облегчает обязанности в классе ( или в семье), или о том, как другие люди страдают от того, что мы сделали, или от того, что мы не сделали. Последний подход является не только более уважительным, но и с большей вероятностью поможет детям стать думающими людьми. 

Причиной того, что похвала может работать в краткосрочной перспективе заключается в том, что дети жаждут нашего одобрения. Но перед нами встает ответственность: не использовать эту зависимость для собственного удобства. “Молодец!” как раз пример того, как эта фраза делает нашу жизнь легче, но при этом мы пользуемся зависимостью своих детей от похвалы. Дети также чувствуют, что это манипуляция, хотя не могут объяснить то, как это работает. Создание “похвальных” наркоманов.

Конечно же, не всякая похвала рассчитана на то, чтобы контролировать детское поведение. Иногда мы хвалим детей просто потому, что радуемся их поступкам. Впрочем, несмотря на то, что похвала иногда работает, к ней необходимо очень внимательно присмотреться. Вместо того, чтобы укрепить в ребенке чувство собственного достоинства, похвала может сделать его еще более зависимым от нас. Чем больше мы говорим: “Мне нравится, как ты …”, или “Хорошо сделал …”, тем меньше они учатся формировать собственные суждения, и тем больше дети привыкают полагаться только на наши оценки, на наши мнения о том, что такое хорошо и что такое плохо. Все это приводит к односторонней оценке детьми своих слов. Верными будут считаться лишь те, что вызовут у нас улыбку или получат наше одобрение. 

Мэри Бадд Роу (Mary Budd Rowe), ученая из Университета Флориды, обнаружила, что студенты, которых хвалили, не скупясь, их преподаватели, были менее уверены в своих ответах и более склонны к тому, чтобы использовать вопросительную интонацию в своем голосе (“Эм, семь?”). Они, как правило, быстро отступали от своих идей, как только взрослые не соглашались с ними. Они были менее склонны как к упорству в решении сложных задач, так и в том, чтобы поделиться своими идеями с другими студентами. 

Короче говоря, “Молодец!” ни в чем не убеждает детей, и в конечном счете, делает их более уязвимыми. Может даже возникнуть порочный круг: чем больше мы будем хвалить, тем больше это будет детям нужно, поэтому мы будем хвалить их ещё больше. Грустно, но некоторые из этих детей вырастут во взрослых, которые также будут нуждаться в том, чтобы кто-нибудь погладил их по головке, и сказал им, что они все сделали правильно. Конечно, мы не хотим такого будущего для своих дочерей и сыновей. Кража детского удовольствия.

Вместе с тем, что может возникнуть зависимость, есть еще одна проблема: ребенок заслуживает право получать удовольствие от собственных достижений, чувствовать гордость за то, что он научился делать. Кроме того, он заслуживает право самостоятельно выбирать, какие чувства испытывать. Ведь каждый раз, как мы произносим “Молодец!”, мы говорим ребенку, что он должен считать и как себя чувствовать. 

Конечно, бывают случаи, когда наши оценки к месту, и наше управление необходимо (особенно малышам и дошкольникам). Но постоянный поток оценочных суждений не является ни полезным, ни необходимым для детского развития. К сожалению, мы так до конца и не поняли, что “Молодец!” является точно такой же оценкой, как и “Ай-ай-ай, как плохо!”. Наиболее характерным признаком позитивного суждения является не то, что оно позитивное, а то, что оно суждение. А люди, в том числе и дети, не любят, когда их судят. 

Я нежно люблю моменты, когда у моей дочери что-то получается сделать в первый раз, или она сделала что-то лучше, чем когда-либо делала раньше. Но я стараюсь не поддаваться “безусловному рефлексу”, и не говорю “Молодец!”, потому что я не хочу уменьшить её радость. Я хочу, чтобы она радовалась вместе со мной, а не смотрела на меня, пытаясь увидеть вынесенный мною вердикт. Я хочу, чтобы она воскликнула “Я сделала это!” (что она часто и делает), вместо того, чтобы неуверенно спрашивать меня “Ну как? Хорошо?”. Потеря интереса.

Из “Хорошо нарисовано!” могут получиться дети, которые будут рисовать лишь до тех пор, пока мы будем смотреть (как они рисуют) и хвалить. Как, предупреждает Лилиан Кац, одна из специалисток в области дошкольного образования, “дети будут что-то делать лишь до тех пор, пока мы будем обращать на это внимание.” В самом деле, впечатляющий объем научных исследований показал, что чем больше мы будем вознаграждать людей за то, что они делают, тем больше они будут терять интерес к тому, что они должны будут сделать, чтобы получить награду. И сейчас мы говорим не о чтении, рисовании, мышлении и творчестве, сейчас мы говорим о хорошем человеке, и сможет ли мороженое, наклейки или “Молодец!” способствовать его созданию. 

Вызывающее беспокойство исследование было проведено Джоан Грусеч в Университете Торонто: маленькие дети, которых часто хвалили за проявления щедрости, как правило, были в повседневной жизни чуть менее щедрыми, чем другие дети. Каждый раз, когда они слышали “Молодец, что поменялся” или “Я так горжусь, что ты помогаешь людям”, им становилось все менее интересно делиться или помогать. Щедрость стала рассматриваться не как самоценный поступок, а как способ снова добиться внимания взрослого. Она стала средством для достижения цели. 

Мотивирует ли похвала детей? Конечно. Она мотивирует детей на то, чтобы получить похвалу. Увы, часто за счет любви к тому действию, которое в итоге и вызвало похвалу. Снижается количество достижений.

“Молодец!” может не только потихоньку разрушать независимость, удовольствие и интерес, оно может также мешать ребенку хорошо выполнять свою работу. Ученые обнаружили, что у детей, которых хвалили за выполнение творческого задания, как правило, происходит затык в выполнении следующего творческого задания. Дети же, которых не хвалили после выполнения первого задания, этих трудностей не испытывали. 

Почему же так происходит? Отчасти потому, что создается давление на ребенка “продолжай быть молодцом”, которое как раз и мешает выполнению творческой задачи. Следующей причиной становится снижение интереса к тому, что они делают. А также дети перестают идти на риск, обязательный элемент творчества: раз начав думать о том, как бы родители продолжили про них хорошо говорить, они будут и дальше это делать. 

Вообще, “Молодец!” – это пережиток направления в психологии, которое сводит всю жизнь человека к видимому и измеряемому поведению. К сожалению, этот подход игнорирует мысли, чувства и ценности, которые лежат в основе поведения. Например, ребенок может поделиться бутербродом с другом по разным причинам: потому что он хочет, чтобы его похвалили, или потому, что он не хочет, чтобы другой ребенок голодал. 
Хваля за то, что он поделился, мы игнорируем разнообразие движущих мотивов. Хуже того, это работающий способ когда-нибудь сделать из ребенка, охотника за похвалой. 

Однажды вы начнете видеть похвалу такой, какая она есть, (и что из-за неё происходит), и если после этого, вы увидите хоть малейшее оценочное ожидание, проклевывающееся у родителей, это произведет на вас такое же впечатление, как и поскребывание ногтями об школьную доску. Вы начнете болеть за ребенка и, чтобы на своей шкуре дать учителям и родителям прочувствовать вкус собственной лести, повернетесь к ним и скажете (таким же сладким голосом), “Молодцы, что похвалили!”. 

Тем не менее от этой привычки не так то легко избавиться. Прекращение хвалить детей, может показаться непривычным, по крайней мере сначала; может возникнуть мысль, что вы становитесь сухой и чопорной, либо что вы постоянно удерживаете себя от чего-то. Но вскоре до нас доходит: мы начинаем хвалить больше, лишь потому что это у нас есть потребность, в чтобы это говорить, а не потому, что детям это нужно слышать. Всякий раз, когда вы понимаете, что это так, необходимо пересмотреть свои действия. 

В чем действительно дети нуждаются, так это в безусловной поддержке и в безусловной любви. Это не просто совсем другое, чем похвала, это противоположность похвале. “Молодец!” – это условие. И мы отказывается от внимания, признания и одобрения ради того, чтобы наши дети прыгали через обруч и стремились делать вещи, приносящие нам удовольствие. 

Эта точка зрения, как вы успели заметить, очень отличается от критики, направленной в сторону людей, много и легко раздающих детям одобрения. Их рекомендации состоят в том, чтобы мы стали более скупы на похвалу и требовали от детей, чтобы они её “заслужили”. Но реальная проблема не в том, что дети рассчитывают целыми днями получать похвалу за все, что они делают. Проблема в том, что нас провоцируют на то, чтобы мы навешивали ярлыки, управляли детьми с помощью наград, вместо того, чтобы дать им объяснения и помочь развить необходимые навыки и укрепить самооценку. 

Так что же является альтернативой? Все зависит от ситуации, но чтобы мы не решили сказать взамен, необходимо предложить что-то связанное с настоящей привязанностью и любовью, именно для ребенка, чем для его дел. Когда безусловная поддержка войдет в нашу жизнь, без “Молодец!” уже можно будет обойтись; а когда её еще нет, “Молодец!” помочь и не сможет. 

Если мы рассчитываем с помощью похвалы за хороший поступок, сделать так, чтобы ребенок перестал вести себя плохо, то мы должны понимать, что вряд ли это будет работать долго. И даже если это сработает, мы реально не сможем определить: это ребенок сейчас “управляет собой”, или было бы точнее сказать, что это похвала управляет его поведением. Альтернатива этому – занятия с ребенком , выяснение возможных причин такого поведения. Возможно, нам придется пересмотреть собственные требования, а не просто найти способ, как заставить детей слушаться. (Вместо использования слова “Молодец!”, которое заставит четырехлетку сидеть тихо на протяжении всего занятия или семейного ужина, возможно, следовало бы спросить себя: разумно ли ожидать такого поведения от ребенка). 

Также нам нужно, чтобы дети учувствовали в принятии решений. Если ребенок делает что-то, что мешает остальным, то нужно сесть рядом с ним и спросить: “Как ты думаешь, сможем ли мы найти выход из этой сложной ситуации?”. Вероятно, это будет гораздо эффективнее угроз или взяток. Этот способ также поможет ребенку научиться справляться с проблемами и покажет ему, как нам важны его мысли и чувства. Конечно, этот процесс требует времени, таланта и мужества. Когда ребенок ведет себя, согласно нашим ожиданиям, мы бросаем ему: “Молодец!”. И оно не содержит ничего, что помогло бы объяснить причину того, что “делай, чтобы” гораздо более популярная стратегия, чем “поработай над”. 

И что же мы можем сказать ребенку, когда он сделает что-то действительно впечатляющее? Рассмотрим три возможных варианта: 

* Мы не скажем ничего. 

Некоторые считают, что хорошее поведение обязательно должно быть “подкреплено”, потому что в глубине души они верят, что это могло быть просто удачным стечением обстоятельств. Если в детях изначально заложено зло, тогда да, чтобы стать хорошими, они нуждаются в искусственной причине (а именно, получая словесное вознаграждение). Но если этот цинизм не обоснован, (а многие исследования показывают, что это так), то похвала не так уж и необходима. 

* Скажите, что вы видите.

Простое, безоценочное высказывание (“Ты сам надел ботинок” или даже “Ты сделал это”) покажут ребенку, что вы это заметили. Оно также позволит ему гордиться тем, что он сделал. Также в некоторых случаях имеет смысл более подробно описать увиденное. Если ваш ребенок рисует картину, вы можете дать ему обратную связь (безоценочную) о том, что вы видите: “Какие огромные горы!” “О как ты сегодня много использовал фиолетовой краски!” 

Когда ребенок проявит заботу или щедрость, вы можете осторожно обратить его внимание на то, какое впечатление произвели его действия на человека : “Посмотри на лицо Абигейл! Кажется, она очень счастлива, что ты дал ей кусочек своего бутерброда!” Это разительно отличается от похвалы, где акцент ставится на ваших чувствах связанных с этим поступком. 

*Говорите меньше, спрашивайте больше. 

Вопросы даже предпочтительнее описания того, что вы видите. Почему бы не спросить у ребенка, что он думает о своем рисунке, вместо того, чтобы самим рассказывать о том, какая часть рисунка вас больше всего впечатлила? Спрашивая “Какая часть рисунка далась труднее всего?” или “Как ты догадался, какого размера нарисовать фут?”, вы скорее всего подпитаете его интерес к рисованию. Сказав “Молодец!”, как мы выяснили, можно получить прямо противоположный эффект. 

Это не значит, что вредны все комплименты, все благодарности, все выражения восторга. Мы должны осознавать, что нами движет, когда мы вкладываем тот или иной смысл в наши слова (искреннее выражение восторга предпочтительнее сильного желания управлять будущим поведением своего ребенка) также хорошо, как и то, какого эффекта мы собираемся достигнуть. Помогают ли наши реакции ребенку в том, чтобы он почувствовал контроль над своей жизнью, или он будет постоянно оглядываются на нас в поисках поддержки? Помогают ли они ему больше радоваться тому знанию, что все. что он делает, это именно то, что ему нужно, или превратят его в нечто, что хочет только одного – чтобы его погладили по головке. 

Не так важно помнить новую последовательность действий, как важно, хранить в сознании образ того, какими мы хотим видеть своих детей в далеком будущем, и наблюдать за эффектом, которые оказывают наши слова. Плохая новость заключается в том, что использование позитивного подкрепления не так уж и позитивно. Хорошая же новость в том, что вам больше не нужно оценивать своих детей для того, чтобы поощрить их. 

Источник: http://www.alfiekohn.org/article/five-reasons-stop-saying-good-job/

Текст данной публикации скопирован из Интернета или других открытых источников.

upl_1495281310_139807

Сказки, которые учат детей отстаивать свои границы

Обычно с темой  личных границ мы сталкиваемся в  работе с взрослыми клиентами, реже – с детьми. Как правило, приходится иметь дело с результатом, т.е. сформированными границами, а не процессом, поэтому не так часто встает вопрос, как формируются границы у детей, что этому способствует и оказывает влияние. Во многом в установлении границ ребенка принимают участие родители. В раннем возрасте пространство малыша совпадает с материнским, позднее оно разделяется. Что-то ребёнок впитывает от родителей, что-то берет из ближайшего пространства, например, из художественной литературы. Через героев любимых сказок, дети усваивают опыт взаимодействия, жизненные уроки и правила.

Предлагаю познакомиться с подборкой сказок, которые учат отстаивать свои границы. Данные произведения могут быть интересны для прочтения, как взрослому, так и ребёнку. Может, вы по-новому осмыслите любимые детские сказки или сможете пополнить предложенный список.

“Орел и овечка” Дональд Биссет 
 
Сказка, которую должны прочесть все мамы своим дочкам. И все папы своим сыновьям.

Орел вернулся и сел опять за стол.

– Хочешь еще кусочек поджаренного хлеба, милая овечка? – спросила Мэри.

– Нет, спасибо, – ответила овечка, вспомнив, что ей шепнула Мэри. – Пожалуй, я бы лучше съела орла.

Чему учит сказка? 

  • Взрослых: вежливой и эффективной форме заступаться за детей, без агрессии к ребенку-обидчику. 
  • Детей, которых обижают: не пугаться и не теряться, когда на тебя нападают. 
  • Невоспитанных нахалов: понимать, что чувствует человек, которого хотят съесть, а также тому, что безнаказанность не вечна.

Чем отличается “Орел и овечка” от других сказок, где обидчики и обманщики, получают тем же самым по тому же месту? Например, от белорусской сказки “Лиса и тетерев” и русской “Лиса и журавль”?
 
Тем, что в этих сказках Лиса – манипулятор, и даже когда она хочет съесть Тетерева, она хитрит, не нападает напрямую на Тетерева. И ответить ей относительно просто. И пережить это проще, чем прямую агрессию Орла из сказки Биссета.
 
Орел, покушается на личную неприкосновенность Овечки и лишает ее, личностной сущностности – он говорит о ней, как о еде, в третьем лице, при ней. Такая агрессия разрушает, и тот, на кого она направлена – нуждается в защите. Мэри, ведет себя очень умно. Она не просто ставит Орла на место, она дает слово самой овечке, тем самым возвращая ей ее субъектность.

– Тетерев, а тетерев, в лесу новый закон вышел, чтобы все звери и птицы мирно жили, друг друга не трогали. Я сама читала. Спускайся-ка на землю! Потолкуем.

Тетерев ей отвечает:

– Хороший закон. Только слышишь, где-то рядом собаки лают? Может, знакомиться с нами бегут?

“Мышонок и карандаш” Владимир Сутеев
 
В контексте сказок Сутеева – это скорее сказка о смекалке. Но по сути, она о борьбе против того, кто хочет разрушить тебя.

И мышонок больно укусил Карандаш.

– Ой!.. – сказал Карандаш. – Тогда дай мне в последний раз что-нибудь нарисовать, а потом делай что хочешь.

Чему учит сказка? 

  • Бейся за свое спасение, как можешь. 
  • Не теряй самообладания и спасайся, когда тебе грозит опасность. А если хочешь съесть другого, помни, что и тебя могут съесть.

 
“Про маленького поросенка Плюха” Инга Баллод, Ирина Румянцева
 
Плюх – самый младший в семье поросят. И, как и все дети, периодически попадает в разные истории. Причем истории не волшебные, а вполне жизненные.

– Скажите, почтенный Долдон, сколько дней вы еще прогостите у нас?

Козел раздраженно ответил:

– Я останусь у вас надолго, потому что мне тут нравится! Услышав это, поросята совсем расстроились. 

Чему учит сказка? 

  • В жизни бывает всякое, ты не виноват в том, что попал в сложную ситуацию. Но ты всегда можешь рассчитывать на поддержку и понимание семьи и на помощь взрослых.

“Колосок” в обработке Софьи Могилевской, “Курочка-хлопотунья” Алексея Гарнича
 
И другие сказки, где кто-то отказывается кому-то помогать, а потом претендует на обед, но ему не дают – не заработал. Изначально, эти нравоучительные сказки, писались как сказки про лентяев. Но по существу – они об уважении к своему труду.

– Все ты, – чуть слышно пропищали они.

– А вы что делали?

Что сказать в ответ? И сказать нечего. Стали Круть и Верть вылезать из-за стола, а Петушок их и не удерживает.

Чему учит сказка? 

  • Не стесняйтесь требовать уважения к своему труду. 
  • Вы не обязаны делиться результатами своего труда с кем бы то ни было. 
  • Не стесняйтесь давать отпор тем, кто вас не уважает. 
  • Не рассчитывайте, что те, кого вы не уважаете, будут к вам по-доброму относиться.

“Принцесса в бумажном мешке” Роберт Манш
 
В этой книге все ясно и все прямым текстом. Дочка просит книгу про принцесс? Это то, что надо.

Он посмотрел на свою спасительницу, поморщился и сказал:

– Ну и вид у вас, Эльза! От вас пахнет гарью, вы не причесанны и на вас надет какой-то бумажный мешок. Будьте так любезны, возвращайтесь, когда будете выглядеть, как принцесса.

– Дорогой мой Рональд, – ответила ему Эльза, – от вас пахнет лавандой, волосы у вас идеально причесаны, а платье великолепно. Вы выглядите как настоящий принц, но на самом деле вы просто ничтожество, и я никогда не выйду за вас замуж!

Чему учит сказка? 

  • Ценить себя. 
  • Ставить нахалов на место. 
  • Без сомнений расставаться с теми, для кого важнее внешний облик, а не ты сама (ты сам). 
  • Уважать людей и их поступки как таковых. 
  • Быть готовым к тому, что если тебе важны не люди, а их внешность, ты сам можешь оказаться ненужным.

Что читать с детьми постарше?
 
Читайте Павла Бажова и Астрид Линдгрен.
 
Все героини и герои Бажова – цельные, ясные, самодостаточные люди, осознанные и умеющие отстаивать себя.

“Горный мастер” Бажова может стать поддерживающей книгой для подростков, особенно девочек, которым нередко приходится выслушивать чужие мнения, как им следует жить. 

В произведениях Линдгрен, как правило, дети с четко выраженными границами, и окружение с ними считается.

Несказочные книги Линдгрен:
“На острове Сальткрока” – маленькая девочка с границами на замке; 
“Эмиль из Леннеберги” – вот уж дитя с границами!


Сказки Линдгрен:

“Мио, мой Мио” – как бы отец и сын друг друга ни любили, сын пошел, куда надо, а отец хоть и страдал, но не удерживал его. Подростковая сепарация от родителей – это стремительное расширение и самоосознание границ личности ребенка, при которой родители, уходят из центра их жизни. И уважение, к процессу передела мира, и к новым границам ребенка – непростая тема.

“Пеппи Длинный чулок” – в этой книге, очень много всего. Пеппи – пример храброй, сильной, самодостаточной девочки.

Источник: http://mamsila.ru/feed/839

Текст данной публикации скопирован из Интернета или других открытых источников.

upl_1493891503_139807

Забота о себе – не эгоизм

Эгоизм – еще один термин, который часто встречается в нашей  повседневной жизни. Возможно, кому-то приходилось слышать это слово в свой адрес или, наоборот, говорить его. Кто-то боится этого термина, а кто-то произносит его с завидной гордостью. Чаще всего мы сталкиваемся с вопросом эгоизма в близких отношениях: семейных, дружеских или романтических. В одном интернет-издании прочла статью трансформационного коуча Бэттани Уэбстер, которая пишет о проблемах женщин.

Каково это быть хорошей матерью и женщиной в современном обществе?

Так ли это плохо думать о собственном комфорте?

Как мы можем позаботиться о себе?

Забота о себе – это эгоизм?

Бэттани Уэбстер предлагает интересный взгляд на данные вопросы.

У женщин необходимость в заботе о себе может вызывать чувство вины. Мы обусловлены автоматически думать, что тратить время и энергию на заботу о себе равно пренебрежению другими. Любовь к себе и забота о себе иногда могут ощущаться как что-то опасное, даже если партнеры и члены семьи активно поощряют нас в этом. Причина в том, что существует очень сильное, с мощным эффектом динамики поколений культурное послание, что «хорошая женщина – это женщина, которая жертвует собой».

Многие из нас выросли, наблюдая, как наши матери забывают о себе во благо заботы о семье: не только о детях, но и о родителях, и мужьях. Многие из нас видели, как наших матерей хвалили за это пренебрежение собой. И мы видели, к какому разрушению привела их эта внутренняя депривация, как это проявилось в семейной динамике и в самих матерях в форме ярости, депрессии, опустошенности и горького неприятия.

Существует глубокое заблуждение, что забота о себе негативно сказывается на других. Есть некое чувство скудности в этом выборе между заботой о себе или о дорогих людях, и непозволении себе выбрать и то, и другое. Это двойное слепое пятно, в котором забота о себе – проигрыш, потому что вызывает чувство вины, пренебрежение собой – тоже проигрыш, который ведет к негодованию и непринятию.

Чем больше мы активно заботимся о себе в маленьких или больших вещах, тем яснее видна суть этого старого убеждения – это просто способ контролировать женщин и держать их в неведении об их силе. Современной женщине уже становится ясно, что нет никаких выгод в мученичестве и самолишениях. Благодаря этой ясности все больше женщин поддерживают друг друга в активной заботе о себе и просят о поддержке, когда она им нужна. Эта женская поддержка – ключевой момент в сдвиге парадигмы, который нужен нашей культуре, чтобы создавать более благополучное будущее для человечества и планеты.

Забота о себе – это деятельность, которая питает и наполняет ум, тело и душу.

Примеры заботы о себе:

— отдых, сон, замедление ритма жизни, прислушивание к внутренним ритмам и циклам, одиночество и саморефлексия.

— стимулирующие, творческие и обогащающие занятия, например, чтение книг, изучение новых навыков, занятия творчеством, музыкой, писательством.

— получение поддержки от других, например, наставничество или массаж.

— духовные и вдохновляющие занятия, которые подчеркивают ощущение своей роли и своей уместности в мире, вселенной и большей картине мироустройства, например, связь с большей поддерживающей средой и коммьюнити.

Утверждение своей потребности в заботе о себе – это утверждение своего права на целостность. 

Ирония в том, что паттерн самопожертвования и пренебрежения собой ведет к непринятию, которое действительно может стать причиной пренебрежительного отношения к своим детям и семье.

Пренебрежение собой – это паттерн дефицита и лишений, который мы усваиваем на базе патриархального убеждения в том, что жизнь женщины менее ценная.

Многие из нас выросли в среде, где женщин называли «эгоистичными» и «неблагодарными», когда они уделяли время собственных стремлениях или чувствовали свое право на некую независимость от традиционных женских ролей. Мы научились думать об этом в категориях черного и белого, как «или то, или это», но не как «и то, и другое». Редко можно было увидеть женщину, у которой получалось наслаждаться независимыми стремлениями и в то же время быть достаточной хорошей матерью или женой.

Нужно быть готовыми, что нас неправильно поймут, ради того, что исходит из правды и реальности.

Я искренне верю, что, чтобы разорвать круг истощения и непринятия, нам нужно утверждать потребность в заботе о себе как адекватную и законную даже перед лицом критики со стороны близких. Даже если нас назовут эгоистками. Ради своего благополучия и благополучия своих детей нужно отпустить страх показаться эгоисткой. И если нам нужна поддержка, чтобы позаботиться о себе и других, нужно начать просить поддержку и утверждать эту потребность тоже как адекватную и законную.

Женщина, которая себя любит и заботится о себе, НЕ эгоистка. Она сильная… и намного сложнее ее контролировать и манипулировать ею.

Забота о себе доступна не только состоятельным женщинам, которые могут позволить себе няню или массаж. Забота о себе может проявляться в самых тонких формах, и каждый наш шаг к ней возвращается сторицей нам и нашим детям, особенно дочерям. Мы формируем понятие того, что значит для женщины ценить себя. Когда дочери видят, как их матери заботятся о своих нуждах и ценят себя, им легче усвоить понимание своей собственной ценности. Чем больше дочери видят, как матери проявляют уважение к себе и другим женщинам, тем выше самооценка у девочек.

Простые способы позаботиться о себе в повседневной жизни:

— ежедневно находите время, чтобы побыть в тишине (медитация, долгое принятие ванны, прогулка и др.)

— глубокое и наполненное дыхание

— заботе о своем физическом теле с помощью здоровой еды, достаточного отдыха и активности

— собственные аффирмации, утверждающие новые убеждения, которые вы хотите воплотить в своей жизни; громко произносите их каждый день.

— проговаривание своей правды: да, когда мы имеем в виду ДА и нет, когда имеем в виду НЕТ.

Заботе о себе по сути означает способность видеть в себе хорошее, достойное и божественное, даже когда наши семьи или культура неспособны на это. Это работа первопроходца. Мы возвращаем себе чувство собственной ценности и прокладываем путь для последующих поколений женщин.

Вступление в силу для женщины означает в том числе и проработку глубокого горя – горя не только от боли, испытанной в жизни, но и горя от признания того, что многих женщин в предыдущих поколениях рода подавляли. Еще глубже – горе от осознания, что нельзя по-настоящему рассчитывать, что семья или общество позволит вам полностью быть собой. Это горе от понимания, что они не могут дать вам это разрешение. Если вы утверждаете свою целостность, вам нужно самой себе разрешить это. Только вы можете это сделать.

Какая-то сила возникает из признания и проживания этого горя. Это способность видеть свою ценность и достоинство независимо от способности других понимать вас.

С этого момента можно действовать, исходя из знания своей ценности, даже сталкиваясь с отвержением или критикой. Переступив этот барьер, вы попадаете туда, куда многим женщинам никогда не удавалось или не хватало духа войти. Вы становитесь ярким светом для себя, и другие могут почувствовать жар этого света в себе, просто увидев ваш свет.

Иногда этот путь может быть невероятно одиноким, но на самом деле вы никогда не одни. Коснувшись в себе этого глубинного одиночества и неповторимости, парадоксально, но вы прикасаетесь и к чему-то на коллективном универсальном уровне.

Когда мы уверенно движемся прямо к заботе о себе, мы проявляем потенциал самопровозглашенной женщины, которая:

— готова быть непонятой другими

— готова быть неудобной и «недостаточно хорошей» в глазах других

— готова к тому, что ее будет «слишком много», или она будет «слишком интенсивной» для других

— готова перестать вкладывать свои жизненные силы в угождение другим ради их одобрения

— готова показаться другим эгоисткой ради того, чтобы показать своей дочери и другим молодым женщинам пример заботы о себе

— готова следовать своей внутренней мудрости и интуиции, даже когда они идут вразрез с общепринятыми культурными нормами.

Свободная, самопровозглашенная женщина готова к этому всему, потому что она приняла решение жить, исходя из своего священного источника… несмотря ни на что. Она отметает ограничения патриархальной культуры и проявляет глубокое доверие к себе, жизненность, силу, радость, дикость  и глубинную целостность.

Чем более свободными мы становимся, когда живем из своей правды и аутентичного центра, тем больше мы способны помочь другим раскрыть в себе эту свободу. Есть связь между внутренним решением заботиться о себе и культурным сдвигом к большей заботе о планете. Это все начинается с радикального и простого решения ценить себя и заботиться о себе.

Источник: http://9journal.com.ua/%D0%B7%D0%B0%D0%B1%D0%BE%D1%82%D0%B0-%D0%BE-%D1%81%D0%B5%D0%B1%D0%B5-%D0%BD%D0%B5-%D1%8D%D0%B3%D0%BE%D0%B8%D0%B7%D0%BC/

Текст данной публикации скопирован из Интернета или других открытых источников.

fa8e1cbfe2ebe422aed605801d1cad15

Обида

От автора: Часто ли Вы обижаетесь? Обида-это состояние души….
Вот как стоит учить и детей и себя не обижаться:

Обида, маленькая зверушка, с виду совсем безобидна. При правильном обращении никакого вреда не приносит. Если не пытаться её одомашнить, обида прекрасно живёт на воле и никого не трогает.

Но все попытки завладеть ею заканчиваются плачевно… Зверёк этот маленький и юркий, может случайно попасть в тело любого человека. Человек это сразу чувствует. Ему становится обидно.

Зверёк начинает кричать человеку: «Я нечаянно попался! Выпусти меня! Мне здесь темно и страшно! Отпусти!» Но человеки давно разучились понимать язык животных. Есть такие, которые сразу отпускают обиду, пока она маленькая – это лучший способ распрощаться с ней.

Но есть такие, которые ни за что не хотят её отпускать. Они сразу называют её своею и носятся с ней, как с писаной торбой. Постоянно думают о ней, заботятся… А ей всё равно не нравится в человеке.

Она крутится, ищет выход, но так как у нее зрение плохое, сама выход найти не может. Такой вот непутёвый зверёк. Да и человек тоже… Сжался весь, и ни за что не выпускает обиду.

А зверёк-то голодный, кушать хочется – вот и начинает потихоньку кушать, что найдет. И человек чувствует это. То там заболит, то здесь… Но не выпускает человек из себя обиду. Потому что привык к ней. А она кушает и растёт… Находит внутри человека что-нибудь вкусненькое, присасывается и гложет. Так и говорят: «Обида гложет».

И в конце концов прирастает к чему-нибудь в теле человека и против своей воли становится его частью. Слабеет человек, хворать начинает, а обида внутри продолжает расти… И невдомёк человеку, что только и надо — взять и отпустить обиду! И ей без человека лучше, и человеку без неё легче живётся…

Мораль: Обида — это состояние души. По сути, мы сами принимаем решение быть обиженными. И когда в очередной раз вы захотите обидеться, подумайте: так ли уж приятно жалеть себя? Хищник всегда чувствует слабого и нападает именно на него. Не зря в народе говорят: «На обиженных воду возят». Отпустите обиду, пусть себе бежит!

Текст данной публикации скопирован из Интернета или других открытых источников.

Разместила: Наталья Разина (не является автором публикации)